В Нюксенском районе Вологодской области жители небольшого поселка Игмас добились сохранения 27 километров старой узкоколейной железной дороги
Для поселка дорога стала частью жизни: по УЖД ездят за ягодами и грибами, возят туристов и вывозят металлолом. Еще железку используют, когда надо тушить лесные пожары. Мы проехали по всей УЖД на дрезине, достигли заброшенного поселка лесозаготовителей Илезка и выслушали мистические рассказы местных жителей об озере, в котором не утонуть, и внуке священника, обнаружившем в лесу клад.
Отрезанный центр
Чтобы быстро попасть в Игмас со стороны трассы Тотьма — Нюксеница, нужно найти паромщика и переплыть реку Сухону на лодке. Есть объезд, но это больше ста километров.
На противоположном берегу лодка причалит к месту, где раньше находился нижний склад леспромхоза. Сюда по узкоколейке свозили лес из окрестных районов, а потом сплавляли по Сухоне на баржах или просто кидали бревна в воду. Последний вариант назывался молевой сплав. Береза, осина и прочие лиственные породы дерева часто тонули. Местные жители говорят, что на дне Сухоны постепенно появился деревянный настил.
Население Игмаса — чуть больше 800 человек, это административный центр Игмасского сельского поселения. В советское время это был еще и крупный лесозаготовительный центр. Здесь находилась контора Брусенецкого леспромхоза. К строительству Игмаса приступили в 1953 году, а уже к 1960-му лес в округе вырубили. В 1962 году в 27 километрах от Игмаса начали строить Илезку — временный поселок лесорубов.
Между поселками работала узкоколейка. В 1965 году она стала отдельным подразделением леспромхоза.
Лес скрывает дорогу
Движение поездов по Брусенецкой УЖД прекратилось в начале 2000-х годов. В Игмасе для поездок по железке сейчас пользуются дрезинами-«пионерками», их в поселке больше десятка.
Путешествие на дрезине опасно. Пути в плохом состоянии, прямых участков практически нет. Рельсы уводит то вправо, то влево, они прогибаются, а стыки разболтаны. Падения людей с «пионерок» в порядке вещей. Иногда вылетают с рельсов и сами дрезины. Главные способы обезопасить поездку — крепче держаться и медленнее ехать.
На УЖД наступает лес: над дорогой нависают ветки, от них нужно уворачиваться во время движения дрезины. Местные жители чистят дорогу бензопилами и самодельными мачете — длинными и широкими ножами — но расчистки хватает ненадолго. Лес густой, неба над дорогой почти не видно. Ощущение, что едешь в тоннеле.
Справа и слева от узкоколейки лежат теплые бездонные болота, из ржавой пахучей травы торчат сгнившие черные ветки, округлыми блестящими куполами поднимаются липкие шляпки болотных поганок. Что делается дальше на болотах, с дороги увидеть трудно.
«Сейчас это кажется диким, но сюда приезжали люди со всей России», — перекрикивает мотоциклетный двигатель «пионерки» наш проводник, бывший житель Илезки Вениамин Кормановский.
Вениамин Борисович — первый новорожденный в Илезке. В 1964 году, когда он появился на свет, УЖД не доходила до поселка два километра. Отец Вениамина пробежал это расстояние, чтобы по телефону на разъезде вызвать врача, но связи не было. Со злости он разбил аппарат.
«В Илезке, где мой дом стоял, сейчас все затопило. Щуки там море, только цепляй на живца», — рассказывает наш собеседник.
Навстречу нам попадается мужчина на дрезине с прицепом. Он везет старое колесо от трелевочного трактора и другой лом.
«Металл сдают по 10 рублей за килограмм, — объясняет Вениамин Кормановский. — С металлоискателями ходят, выкапывают из-под земли. Тяжелый труд. На тысячу у него в прицепе, наверное. Андрюшка это, ему семью кормить надо. Ягоды тоже можно сдавать, есть приемный пункт».
Узкоколейка кончается неожиданно: пути обрываются, дальше высокая трава. Раньше дорога шла на 50 километров. Половину УЖД разобрали в 90-е, рельсы продали как лом.
Местные жители возят туристов на Бабье озеро — это 12 километров от «конечной». Раньше там стоял мужской монастырь, потом церковь. Про озеро рассказывают легенды. Якобы внук попа приехал и нашел там клад, установив его положение при помощи дедовой карты и рулетки. Еще говорят, что Бабье озеро не принимает утопленников. Сколько раз в нем ни тонули, в том числе пьяные, ни разу никто не погиб.
Илезяне
Поселок Илезка на 27-м километре УЖД был практически автономным. Для лесозаготовителей построили теплые «финские» дома — советские таунхаусы, где жили по 2-3 семьи. У многих было подсобное хозяйство, держали свиней и скот. Отопление печное.
Илезку планировал инженер Брусенецкого леспромхоза Василий Теребов. Он спроектировал ровные широкие улицы перпендикулярно УЖД. Земли хватало для огородов и хозпостроек. Производственная зона отделялась от жилой линией узкоколейки.
«Когда мужики из нашей бригады обедали, я с инженером Теребовым Василием Александровичем пошел намечать улицу. Поселок Илезка быстро строился, народ приезжал на строительство, на хорошие заработки», — вспоминает строитель Никандр Коноплёв.
Воду в поселок сначала носили из реки Илезки. Река вытекала из болота, и вода летом была темная, как йод. В 70-х на двух улицах пробурили скважины, построили колонки. Вода насосом накачивалась из скважины в большой деревянный чан, илезяне приходили, открывали кран и набирали себе столько, сколько нужно. Вода была чистая, но жёсткая. Бани были общественными, пятница — женский день, суббота — мужской.
В Илезке работал даже кирпичный завод.
К 2000 году пассажирское сообщение с Илезкой пришло в упадок. Поезд ходил два раза в неделю. По понедельникам он забирал школьников в интернат в Игмасе, а по субботам возвращал их домой.
В 2002 году в Илезке жил 21 человек, в 2006 — ни одного. Электрики сняли линию электропередачи.
Рельсы — рабочим
Брусенецкая узкоколейка заработала в 1955 году. Дорогу вели по болотам. Зимой топи заваливали бревнами, клали рельсы, но весной пути тонули. Самый тяжелый участок в два километра комиссия из Вологды решила взорвать. Подрывники обнажили болото на шесть метров в глубину. Дно выстлали длинными бревнами. Работали больше 200 человек.
«Работа была сложная, профиль дороги делали, — вспоминает бульдозерист Николай Лобазов. — Кюветы копали лопатами, фэзушников для этого привозили. Они глупые были, только копать умели. Начинали мы из Игмаса, вели дорогу на 50 километров. Техники сначала не было, только два трактора КТ-12, они работали на дровах. Работа была интересная! Жили в лесу, по пять раз ночью печки топили зимой. Бульдозер был в поселке вместо машины. Меня однажды вызвали роженицу везти за 70 километров на гусеничном тракторе. В Нюксеницу! Трактор 10 км/ч делал еле-еле, семь часов бы мы ехали. Но он сломан был. Я с утра пришел на работу, а там все начальники. Хотели наказать меня: думали, я специально не поехал. Механик вступился, сказал, что на самом деле поломка была. Роженице они машину нашли. В Сокол еще ездили за цементом на бульдозере. 10 тонн цемента сзади к трактору привязали и на волокуше везли».
Пути УЖД содержали в хорошем состоянии. Работали путевые бригады, дорогу расчищали от деревьев.
«Зимой я чистил снег на бульдозере косым ножом, — продолжает Николай Лобазов. — Ходил «утюг» (поезд-снегоочиститель. — авт.), но он мало зачищал. Они хотели широко чистить, чтобы продувало дорогу, чтобы лед не намерзал, и рельсы чистые всегда были».
После банкротства леспромхоза за налоговые долги УЖД забрали на баланс администрации. Жители стали возмущаться, когда узнали, что часть дороги продана. Вопрос о продаже оставшихся 27 километров поставили на голосование. Сельские депутаты высказались против.
Вспоминают, разговор был таким: «Везите каждому жителю по рельсе, и пусть они сами продают, потому что они своими руками и на своем горбу все это строили!»
В 90-е, когда начались задержки зарплат, УЖД спасла жителей Игмаса: по ней ездили за ягодами, грибами, на рыбалку и охоту, чтобы прокормить семьи. В 2000-е по узкоколейке мужики с мотопомпами добирались до очагов лесных пожаров и сами их тушили.
Одни люди, две страны
У работников лесной отрасли в СССР шел льготный стаж. Чтобы выйти на пенсию на пять лет раньше, нужно было отработать в лесу 12,5 лет. Мужчины выходили на отдых в 55 лет.
При банкротстве леспромхоза сначала из примерно 300 человек оставили 90, потом работы не стало и для них. Не всем удалось доработать до нужного возраста.
«Многие еще в 90-е оказались выброшены. Висели на досках почета, ударниками считались, и вдруг ничего не стало, — вспоминает машинист тепловоза Николай Власов. — Я работал до самого конца, до 2002 года примерно. Потом до пенсии дорабатывал истопщиком в детском саду. Семь лет получал копейки, до пенсии доработал».
Бухгалтер леспромхоза Галина Баженова рассказывает, что работники стали разбредаться по частным фирмам, но официально их там не оформляли.
«Они все раньше говорили: «Мы не доживем до пенсии, мы не доживем до пенсии». А в итоге дожили, и стажа нет, — разводит руками бухгалтер. — Сколько у нас проблем было всегда с этим льготным стажем! Вальщики, помощники вальщика, обрубщики, трактористы на трелевке имели льготный стаж. А строитель «усов», который на руках таскал рельсы и бревна, — нет. Объясняли так, что они работают не на магистрали УЖД, а на ответвлениях. Мы писали в министерство, приехала к нам проверка, и разрешили этих мужиков оформлять как вальщиков леса. Или были раскряжевщик и электропильщик. Первый имел льготный стаж, а второй нет. Вся разница в том, что первый пилил бензопилой, а второй — электрической. Та же история со штабелевщиком древесины. На берегу он работает — идет на льготный, а на воде бревна отправляет на сплав — не идет. Один и тот же пучок древесины они делают. Это еще в советское время такое творилось. Потом судились с Пенсионный фондом работники».
Основанные в 60-80-х годах лесные поселки, или лесопункты считались частью эксперимента Советского Союза по освоению лесов севера. Лесопункты изначально закладывались как временные — пока не кончится лес. Дома рассчитывались на 25 лет службы.
«Но всем казалось, что это будет вечно», — хмыкает наш проводник Вениамин Кормановский.
Череповчанка, бывшая жительница Илезки Алёна Краснецова считает, что многие уехавшие жители поселка лесорубов вернулись бы туда: «Мы уехали, когда я перешла во второй класс. Но моя родина там и при любой возможности мы туда ездим, хотя путь не близкий. Я бы с удовольствием вернулась, если бы там что-то стало возрождаться».
На клубе в Илезке висел портрет Ленина. Бывшие жители поселка вспоминают: «Мы, детсадовцы, проходя мимо, кричали: «Здравствуйте, дедушка Ленин!» А когда шли обратно, кричали: «До свидания, дедушка Ленин!» Нам казалось, что Ленин всегда смотрит на нас».
Андрей Ненастьев
Проект «Узкоколейные железные дороги Вологодской области» реализуется при использовании средств Фонда президентских грантов.